Слёзы и ярость

Чувства недели

Я в своей жизни видел детские гробики. Что поделать, профессия журналиста предполагает не только кофепитие со звездами, но и множество абсолютной ментальной жути. Эти гробики — они как оборванные миниатюры жизни, как символ увядшего до расцвета. Деревянные ящички с масенькими восковыми тельцами. Уже — безголосыми. Уже — не плачущими и не зовущими поиграть, не шалящими, не обнимающими за шею беззащитно-умилительной миниатюрной ручкой. 

Помню, тогда мне хотелось отгородиться от девятого вала человеческого горя. Поставить внутри себя карантинную стену, чтобы не принести в семью хотя бы частичку той безысходной тоски, которой переполнен воздух на детских похоронах. 

10 августа одновременно с ужасом я испытал облегчение от того, что не работаю на телевизионных каналах. Что мне не обязательно выезжать на место столкновения грузовика и маршрутки, не обязательно слышать звонки на детские телефоны, украшенные разными наклейками-стразиками, и понимать — абонент уже никогда не ответит. 

Никогда. Какое страшное слово. Оно в один момент разрубило жизнь несчастных родителей на «до» и «после». И теперь это «после» виднеется для них только чередой тусклых дней, постоянным напоминанием о невозвратном, упреком, что их не было рядом в последние секунды. Уже ненужные, любимые ранее игрушки станут неприкосновенными реликтами. А одежда, из которой никто не вырастет, превратится в черное напоминание, разрывающее и без того огромную душевную пробоину.

Но знаете, что самое жуткое?

Эти детские гробики — они далеко не последние в Запорожской области. И дело вовсе не в трагических случайностях, которые иногда, увы, происходят. Просто нынешняя государственная машина не умеет решать проблемы граждан — даже если эти проблемы являются вопросами жизни и смерти. У всех этих розовощеких Гройсманов-Порошенок, а также их не менее пухлых клонов на местах, мозги заточены под банальное тырево. Они свои успехи измеряют не количеством эффективных для граждан решений, а внедрением ярких и доходных схем, позволяющим очередному бездарю в галстуке присосаться к очередному бюджетному штуцеру.

Для этих паразитов справедливость — это личный флюгер, честность — политическая ширма, сочувствие — рекламный ход. Не сомневайтесь, в недавнем случае с фурой и маршруткой виновный уже назначен — это водитель грузовика. Не фирма-владелец машины, выпустившая перегруженно-неисправный многотонный таран на трассу. Не дорожники, игнорирующие возведение на опасных участках хотя бы видимости разделительных отбойников между встречными потоками движения. Не полицейские, за несколько лет не сумевшие закупить радары для контроля скорости или навести хотя бы базовый порядок в пассажирских перевозках.

Нет. Виновным будет вон тот работяга за рулем, который уже обречен на жесточайшую судьбу — мало кто сможет прожить в здравом уме хотя бы несколько лет после убийства шести детей.

А раз виновный уже найден и будет наказан (не сомневайтесь, будет — у него ж сына-прокурора нет), то и проблема считай, что решена. Усё, детишек закопали, водилу посадили, давайте быстрее вернемся к дерибану на очередном дорожном строительстве — благо, децентрализация дала сотни миллионов в год на дополнительное разворовывание чиновниками и дорожными службами. Будет еще одна трагедия — еще пару напыщенных фраз из себя выдавим вкупе с грустно-бронзовым фото. Этого нищему стаду хватит, зачем напрягаться дальше?

И мы продолжаем терпеть, когда о нас вытирают ноги. Мы молчим в ответ на откровенные плевки кабинетных уродцев, этих моральных Квазимодо. Мы отворачиваемся от очередного беспредела, подленько радуясь, что в этот раз тупая дубина последствий скудоумного решения опустилась рядом, на семью соседа.

Помните узбека за рулем маршрутки, который в наркотической коме насмерть сбил на перекрестке Гоголя-Грязнова двух женщин? Фирмач, взявший его на работу, до сих пор в транспортном бизнесе. Помните врача из клиники «Тест», которая по причине своего глубочайшего непрофессионализма убила женщину, пришедшую на простую операцию по увеличиению груди? Ха, она сменила вывеску и продолжила работу — родственник из СБУ в генеральских погонах подсуетился. А пятилетнего мальчика, получившего лет десять назад в новогодние праздники роковую травму в «луна-парке» на Фестивальной, не забыли? Если забыли — напомню: после того случа оператора неисправного аттракциона осудили на три года условно. Ни чиновник, выдавший разрешение на использование хлама в центре города, ни сам владелец данного хлама не пострадали.

Последний пример я привел не зря. Тот самый «луна-парк» с той самой убийственной рухлядью побывал в Запорожье не раз — уже после трагедии. Потом поднялся скандал. И сегодня — я уверен — в злополучной кабинке «американских горок» радостно катается очередной малыш из Херсона или Черновцов. А его родители даже не подозревают, что дитя находится на волосок от смерти.

И мы не подозреваем подобного — когда входим в маршрутку с липовым техосмотром и сделанной «для галочки» справкой о здоровье водителя; когда садимся на колесо обозрения, выкупленное прямо перед утилизацией на складе металлолома в Чехии; когда едем с семьей по скоростной трассе без разделительных отбойников или идем в кафе, в котором перенюхавшие кокаин «хозяева жизни» вдруг могут решить, что ваша жена им нужнее, чем, собственно, вам.

Кстати, о кокаине, этом любимом и крайне дорогом наркотике нашей микробной элиты. В кабинете экспертизы на улице Седова, где проверяют правонарушителей и пострадавших на концентрацию алкоголя-наркотиков в крови, нет теста на кокаин. Есть тесты на метадон, марихуану, ширку, амфетамины, алкоголь и еще парочку видов дешевой наркоты. А на кокаин — нет. Получается, «рядовой» запорожец может выпить за рулем бутылку пива — и лишиться прав. Зато «хозяин жизни» имеет право безнаказанно нанюхаться «кокса» до разрыва ноздрей — и ему за это ничего не будет. Наркотик просто не выявят!

Равноправие? Не слышали. Справедливость? Нет, спасибо, мы уже сыты.

Сложившуюся в стране ситуацию быстро не исправить. Но мы должны попытаться. Попытаться не прощать, не забывать хотя бы о случаях гибели наших детей.

Ведь общество, которое легко переносит появление на кладбищах маленьких гробиков, обречено на вымирание.

Богдан Василенко